The world is not in your books and maps. It’s out there!
Я наконец-таки добила это интервью с Томоя. Люблю длинные интервью и в тоже время ненавижу @..@
перевод
— Первое, что сделаю – задам самый трудный вопрос: скажите, что за человек «Томоя» для вас?
Tomoya: Я увлеченный человек. Я тот, кто не будет удовлетворен, если что-то начнет и не доведет до конца, и я хочу делать все, поэтому у меня много увлечений..... потому что я считаю, что жить, а потом умереть, не занимаясь чем-то интересным, это проигрыш. Я взял за правило делать все, что люди посчитали интересным (смеется). Я тот тип людей, которые хотят делать то, что редко можно сделать.
— Вы говорите, что делаете то, как вы считаете, что хотите делать. Более того вы не просто что-то делаете, вы разбираетесь в деле как следует, а потом делаете.
Tomoya: Точно. Конечно, бывает и такое, что ты не знаешь правильно ли ты что-то делаешь. Это, как с токийским марафоном: я тот человек, у которого на уме мысли о чем-то новом сразу после окончания забега. Если я хочу что-то сделать, то попробую.
— Каким вы были ребенком, до того, как вам начала нравиться музыка, как сейчас?
Tomoya: Я был очень прилежным. В младшей и средней школах я был достаточно умен (смеется). Но в старших классах после образования группы я совсем перестал учиться. Я был на пятом месте сверху по успеваемости, но скатился до пятого места снизу (смеется). Не знаю, что насчет моего характера, но я много чем занимался: играл в бейсбол, теннис, плавал.
— И не потому, что вас заставляли, но вам самому хотелось все это делать?
Tomoya: Половина из этого – под влиянием старшего брата. И именно поэтому я захотел играть на барабанах. Изначально в средней школе я присоединился к оркестру. Затем начал время от времени играть на перкуссии. Барабанная установка там тоже была, но на ней играли старшеклассники, поэтому у меня не было возможности сыграть.
— Потому что именно здесь место героя.
Tomoya: Да (смеется). Но думая об этом сейчас, практика в средней школе была важна, потому что я практиковался каждый день, даже когда не хотел. Практика помогла утолить мое любопытство, и понемногу я начал играть на барабанах. Мой брат старше меня на три года, и когда он перешел в старшую школу, то создал группу. Под его влиянием я начал слушать группы. Самой пер-вой была Hi-STANDARD. Я всегда слушал музыку, которую слушал брат, и мне начали нравиться группы. Влияние моего брата было огромным.
— Но ваш брат не был барабанщиком?
Tomoya: Он играл на гитаре. Сопоставив это с тем фактом, что я хорошо играл в оркестре, я подумал «Может быть, я буду играть на барабанах». У нас было дешевое жилье, но брат купил мне барабанную установку, и я копировал Hi-STANDARD вместе с ним.
— Получается, что группа сформировалась после того, как вы перешли в старшую школу?
Tomoya: Верно. Потому что в тот момент я решил: «Я точно хочу всегда заниматься музыкой».
— В это же время вы решили жить за счет музыки? Была ли у вас какая-то уверенность или причина на то?
Tomoya: Нет, почему же я так думал… Не знаю, но я был уверен, что «Я точно буду этим заниматься». Игра была единственным, среди всего остального, единственным и неповторимым занятием… Что-то в этом было. Я не знаю, что именно, но я был уверен. Еще со времен старшей школы я решил, что не пойду в университет, а поеду в Токио. Я позвонил своим друзьям из родного города в Хёго, сказал «Давайте сделаем это вместе!», и с этим энтузиазмом мы приехали в Токио (смеется). Это была группа, играющая японский поп и рок, музыка отличная от той, что я играю сейчас. Но было весело.
— Вы имеете в виду, что просто играть на барабанах было весело? Или что группа была веселой?
Tomoya: В основном группа была веселой. Все делали все так решительно. Если бы у нас была нормальная жизнь, мы бы не узнали, какого это, быть в группе, так? Мне действительно нравилось это особое чувство пребывания в группе, и все говорили «Поедем в Токио!», а затем все побросали. Все пошли в обычные университеты, но я сказал, что временно буду учиться в музыкальной школе. Я подумал, что всякое может произойти там, когда познакомлюсь с учителями и другими людьми.
— Вы хотели выступать с той группой в токийских лайв хаусах, и в итоге заключить контракт?
Tomoya: Хотел, и думал, что, если познакомлюсь там с замечательными людьми, то, может быть, поговорю о планах на будущее, или появится такая возможность. Пока я ходил в школу, я занимался группой, и несколько раз в месяц мы выступали…… Но никто не приходил послушать нас, и не все шло гладко (смеется)…… Мы не знали, как сделать так, чтобы людей в зале стало больше. Играть было весело, поэтому какое-то время мы играли, но я подумал, что «Мы не можем так продолжать». И когда я подумал «Что я буду делать?», группа моего школьного учителя выступала с ONE OK ROCK. На тот момент у них не было барабанщика, только сессионный, и мой учитель спросил: «Здесь есть хороший барабанщик?». Так я и познакомился со всеми—
— Это был первый раз, когда вы встретились?
Tomoya: Да. Но у меня не было никакого желания присоединяться к новой группе, так как у меня уже была, с которой я всегда играл, и мы были близки, и было весело. Я думал, что, если мы продолжим в том же духе, то появится шанс на лучшее. Но когда я встретился с ними и послушал, что они говорили, то подумал «Эти ребята любят то, чем занимаются!», и этот энтузиазм передался и мне. Я был в замешательстве. Но когда они сказали «Мы хотим, чтобы ты играл с нами. Мы хотим, чтобы ты присоединился», я наконец-то решил присоединиться к ONE OK ROCK.
— Что было решающим фактором?
Tomoya: Наверное, можно сказать, что та энергия, которую они вкладывали в группу…… «Если я буду играть с этими ребятами, они могут сделать больше». Кажется, это и привлекло меня, и решение было принято на основании этого. Честно говоря, я испытывал внутренние противоречия, я плакал один.
— Мне кажется, что вы присоединились к OOR подготовленным, потому что не могли предать людей, с которыми вы до этого играли. Когда вы по-настоящему присоединились к группе, что вы сначала подумали?
Tomoya: Как я и ожидал (смеется). «Эти ребята любят то, чем занимаются!». Двое из Кансая, и я подружился с ними с самого начала. На первых порах я был сессионным барабанщиком, но было очень интересно, и я помню, у меня были мысли стать постоянным участником группы. Я всегда был в восторге, думал «Это та группа, которую я ищу». Было очень весело делать все решительно с этими парнями. Самым важным было то, что в такой атмосфере я мог сразу приспособиться в группе. Без этого, какими крутыми не были бы песни, у меня возникла бы мысль «Эта группа не для меня».
— Ранее мы брали интервью у Рёты, и он сказал, что вы, как старший брат, друг, с которым он может проводить время, единственный человек, кому он может доверять, как ритм-секции. Он сказал, что группа стала лучше благодаря вам.
Tomoya: Меня это радует. Все с самого начала относились ко мне довольно хорошо. Кажется, что Рёта мало говорил в группе. Вообще-то я тоже очень застенчивый, и когда мы впервые встретились, то очень нервничал. Но все были дружелюбны с самого начала. Така часто угощал меня (смеется). В день, когда мы впервые встретились, парни были очень любопытными. Они представились «Приятно познакомиться», и сказали «Пойдем, перекусим чего-нибудь». Но на тот момент у меня не было денег. Основная деятельность группы включала такие вещи, как плата за аренду студии и взнос за живые выступления. Получалось, что я был в убытке, ходил в музыкальную школу, при этом подрабатывал, и у меня не было ни времени, ни денег. Поэтому я сказал «Я не голоден. Я просто апельсинового сока попью» (смеется).
— Ничего не поделаешь, раз зашел в магазин (смеется).
Tomoya: Тогда Така спросил «М, угостить тебя?» и «Здесь есть стейк?» (смеется).
— Должно быть, он видел тебя насквозь. Он, кажется, хорош в таких вещах.
Tomoya: Определенно. Я впервые это осознал. Должно быть, это так (смеется). Не знаю, но у меня, наверное, было на лице написано «Этот парень, должно быть, голоден». Меня это сильно беспокоило даже в повседневной жизни. Взглянув на меню, я подумал «Почему токийские рестораны такие дорогие!?». Даже там стейк был самым дорогим блюдом. Така спросил: «Будешь стейк?», и я ответил без колебаний «Если это нормально, тогда буду!». Я наелся до отвала, и сок тоже выпил, а Така за все заплатил. Потом мы пошли в боулинг, как друзья. Даже сейчас я все еще храню таблицу очков с того времени. Если бы всего этого не было в тот день, то не было бы и сегодняшнего меня.
— Кстати, он заплатил за вас и в боулинге?
Tomoya: Думаю, что да. Хотя я не помню, чтобы он это сделал (смеется).
— Это опасно. Если ты беспечен, то обед может закончиться настойчивой просьбой, например, взять кредит или вступить в религиозную секту.
Tomoya: (смеется) Вы правы, я подумаю об этом. Потом мы решили пойти к Таке домой, у него была электронная ударная установка, типа пэда. Дома он сказал «Сыграй», и пока я думал «Так неожиданно», я играл. Казалось, что к тому моменту Така уже принял решение. Потом я был с Та-кой почти каждый день. Он брал меня в разные места и платит за еду—
— Я очень рад, что Вы были с Такой (смеется). Не было бы странным, если бы он сказал: «Что ж, счет за все составляет 3000000 йен! Как ты собираешься расплачиваться?». Но с другой стороны, Така был Такой, и он очень хотел, чтобы Вы присоединились.
Tomoya: Вы правы. Каждый день мы вели серьезные разговоры, и Така рассказал мне о своем видении группы, какой она должна быть, и своих целях. Я отчетливо помню разговор в то время: «С этого момента мы будем больше готовиться, но моя следующая цель – отправиться в тур по клубам Zepp». Он также давал мне послушать много разных песен, и показал тексты песен. Помню, что мы много говорили о тех текстах.
— Не было ли в текстах Таки слишком много мрака и злости, особенно в тех, которые были из прошлого? Испытывали ли Вы сочувствие?
Tomoya: Нет, окружения, в которых мы росли, были разными, вместо того, чтобы думать, что мы похожи, я подумал: «Он думает и о таких вещах». Я все больше понимал Таку. В текстах его старых песен такие вещи, как злость, которую он открыто выкрикивает. Я не мог так кричать и завидовал тем, кто мог, выпуская наружу чувства через музыку. Поэтому я хотел кричать через барабаны.
— Возможно, это глупый вопрос, но у всех в ONE OK ROCK сильный характер, разве они не были группой парней, которые работали в мире развлечений с самого детства? У вас не было чувства замешательства или сомнения, насчет того, чтобы присоединиться к ним?
Tomoya: Не было. Я и потом не знал. Я вообще не представлял, что Тору и Рёта работали в индустрии развлечений, а когда позже узнал об этом, то подумал «О, правда?». Я не был в курсе дела.
— Тогда стэйк и боулинг были оплачены, чтобы вы точно могли присоединиться к группе.
Tomoya: Тот факт, что мое впечатление было таковым с самого начала – велик. На тот момент, кроме мысли «С этими парнями весело проводить время», я всерьез не думал об этом. Поэтому все выглядело как мечта. Хотя я думал «Интересно, а что если я тогда сделал неправильный вы-бор», поскольку все было сделано на одном энтузиазме, я рад, что приехал в Токио. Я действительно думаю, что все шло хорошо. Можно даже сказать, что это была судьба. Думаю, что да, потому что все сложилось так, как есть на данный момент.
— Что касается техники, мне кажется, что с самого начала вы были лучшим в группе. Когда я увидел живое выступление группы, то подумал «У них удивительный барабанщик», а когда снимал, и услышал репетицию, то подумал «Их основной звук потрясающий». Я почувствовал силу и особенность барабанщика, а что думали вы?
Tomoya: Я ничего подобного не чувствовал совсем. Можете сказать, что это мой комплекс, как барабанщика, но у меня была мысль «Я плох в том, плох в этом…». Иногда я смотрю на то, как люди играют на барабанах, и расстраиваюсь. И даже Така как-то сказал мне «Веди инструмент». Но на данный момент, я так уже не думаю… Мне кажется, что части моего стиля игры, которые сформировались после встречи с Такой, также примечательны. Конечно, Така много слушает мою игру, и отношения между барабанами и голосом также важны, как отношения между барабанами и басом. Я тоже много слушаю песни Таки, но он все осознает, когда слушает, поэтому замечает места полные энергии, и даже маленькие части, которые я не могу видеть объективно. Таким об-разом, я думаю, что он повлиял на меня больше всего, возможно, что даже больше, чем какой-нибудь другой великий барабанщик. Поэтому я смог достичь прогресса. Я никогда не осознавал, что я хорош.
— Мне кажется, что у вашего стиля игры есть что-то от американского рока, или по-другому, громадность и мощность звука. Из того, что я уже слышал, вы сказали, что ваши-ми первыми влияниями были j-pop и j-rock, а потом Hi-STANDARD, так? Получается, что влияние Таки тоже было большим?
Tomoya: Оно было неимоверно огромным. Сам мой стиль игры приблизился к группе. В самом начале форма, сила звука от игры, игровая зона, все было совершенно другим. Основные части, по существу, которые я практиковал, уже были, но детализация и продолжительность, как мне кажется, сильно изменились после того, как я присоединился к группе. И даже сейчас, есть что-то такое «я в группе», и у меня мысли вроде «Если сделаю хотя бы шаг из группы, что будет со мной?» (смеется). Группа – единственное место, где я могу показать себя на 100%, и если я уйду, то не буду знать, что делать.
— Славно. Здорово, что вы можете сказать такие вещи.
Tomoya: Я хочу всегда играть на барабанах позади ребят. Играть, где Така поет и может петь со 100% хорошим чувством. Это мои идеальные барабаны.
— Мы слышали истории Таки и Рёты, но после ухода Алекса, как он это сделал, в группе осталось четыре человека, и теперь это то, что связывает вас вместе. Расскажите, пожалуйста, что вы подумали и почувствовали, после того, как вас стало четверо.
Tomoya: До того момента было пять человек, и, каким-то образом, я осознавал, что на моих плечах была 1/5 от всей ноши. Оставшись вчетвером, нам остались только наши собственные роли и личное чувство ответственности. Я начал много думать о том «Что я должен делать, будучи барабанщиком группы?». Тогда я начал использовать двойную педаль для бас-бочки. Рёта пользовался пятиструнным басом, и мы пробовали разные вещи: можем ли мы сделать что-нибудь с партиями ритм секции, есть ли возможность расширить кругозор группы? Было много подобных вопросов, после того, как нас стало четверо.
— Таким образом, вы сделали очевидным, что вы лично должны делать?Tomoya: Да, верно.
— Мне кажется, что, возможно, в то самое время вы уверенно добились результатов, и в них вы осознали ваш прогресс и рост. Что вы думаете?
Tomoya: Конечно, уже сам факт того, что во время нашего первого возвращения в тур фанаты ждали нас, сделал меня счастливым, и кажется, именно поэтому я больше готовился. Я знаю, что в этом я всегда развиваюсь. Но не то, чтобы моя основа идеальна на 100%, хотя я играю уже давно. Во время записей, конечно, бывают времена, когда я думаю «Эта часть получилась вот так, хм», и сожалею об этом. На живых выступлениях ты либо пан, либо пропал, и хотя они всегда приносят радость, у них есть и недостатки. Хотя с другой стороны, каждый раз, когда мы можем сделать все идеально, это не весело, и если мы не следуем по намеченному пути, и делаем больше, то становится скучно.
— К тому же, вы сказали, что вы такой человек, который тщательно продумывает, что он хочет сделать.
Tomoya: Я просто ненавижу проигрывать (смеется). Это связано с моим профессионализмом, но я хочу делать все до конца, потому что я ненавижу проигрывать. Например, если я что-то начал, я точно хочу победить парня, который хорош в каком-то жанре. Я, безусловно, не хочу проиграть, и если проиграю, что очень расстраивает, то хандрю.
— Хахаха. Вы не умеете проигрывать, не так ли?
Tomoya: (Смеется). В любом случае, теперь я не хочу проигрывать. Я смог по-настоящему смотреть на людей, про которых думал «Это замечательный человек!», с уважением в глазах. Раньше, если эти люди превосходили меня в игре, то вместо того, чтобы подумать «Это потрясающе», я бы очень расстроился—
— Потому что вы не выглядели согласно каким-то стандартам барабанщиков, но согласно своим стандартам, верно?
Tomoya: Да. Мысль «Я плох», наверное, была действительно негативным моментом. Но сейчас, если игра кажется мне отличной, я думаю «Мне следует больше наблюдать за этим человеком и учиться». Такой образ мышления стал заметным. Я могу смотреть на них с уважением.
— Как вы считаете, почему у вас были такие мысли?
Tomoya: Наверное, потому что у меня появилось больше уверенности в своем стиле игры, по сравнению с прошлым. Мне кажется, что раз я не был уверен, то смотрел на других и думал «Я плох, да?». Но в какой-то степени сейчас во мне формируются вещи, которые постепенно накапливались внутри. Может быть, я привыкаю к положительным моментам понимания и расширения кругозора.
— Возможно, потому, что с вами случаются подобные вещи, ваша игра создает такой динамичный звук.
Tomoya: …… Интересно. Но когда я играю на барабанах, то чувствую, что могу больше раскрыть себя. Я могу стать честным. Думаю, что именно поэтому я по-прежнему хочу продолжать играть с теми, кого я уважаю.
— Это ваша самая большая мечта?
Tomoya: Да. Всегда вместе, отрываться – не просто веселиться, так как, мне кажется, что обычные люди не смогут разделить те же самые сильные эмоции в турах. Думаю, что я был бы очень счастлив, если бы мог так сделать. Лично мое мнение: желание продолжать играть с этими участниками – самое лучшее.
— На мой взгляд, вы, как группа, уже находитесь на нужном уровне для того, чтобы выйти в мир. Даже по продажам, даже в вашем собственном понимании. Когда группа выйдет в свет, думаю, что ваша игра на барабанах станет вашим оружием.
Tomoya: Спасибо!!!
— Я немного давлю на вас (смеется). Все же интуитивные вещи велики в музыке, и, так или иначе, они приклеиваются к коже людей и, неожиданно, выражаются в эхе одного звука. Я считаю, что ваша игра может посостязаться в этом, и мне кажется, что это очень важно.
Tomoya: Верно, я должен больше готовиться…… Это оказывает на меня большое давление (смеется). Но в действительности я не думаю, что дело в том, чтобы быть хорошим или что-то еще в этом роде. Конечно, технические моменты важны, но я думаю, что трогать сердца людей, эмоциональный выстрел за выстрелом, тоже важно… В этом и есть смысл. Барабаны очень эмоциональный инструмент.
— Да, это довольно честный инструмент для людей.
Tomoya: Еще я знаю, что буду больше готовиться.
— Думаю, что с вами все будет хорошо, если вы продолжите в таком духе. Что ж, и наконец, хотелось бы, чтобы вы прокомментировали других участников. Сперва Рёта – что он за человек? Я слышал, что вы почти что братьями стали. Даже в обычной жизни.
Tomoya: Из всех участников время проведенное с Рётой самое длинное (смеется). Я рассказываю ему о своих увлечениях, и что мне нравится, а Рёта рассказывает о том, что ему нравится. В обычной жизни и на работе он и, правда, как брат. Он понимает меня, я веду себя свободно, когда я с ним. Но он также старается, и становится мотивацией для меня. Мы вместе написали несколько песен, и когда мы идем в студию, и во время живых выступлений, мы понимаем друг друга. Странно, когда я это говорю, но мне кажется, что мы хорошая ритм-секция (смеется). Я всегда говорю, что мы станем самой сильной ритм-секцией, поэтому я буду стремиться к этому и делать все возможное.
— Тору?
Tomoya: Он выглядит изумленным, но он больше всех присматривает за группой, у него есть сила вести всех за собой. Особенно после того, как Алекс ушел, Тору не сдавался. В то время я думал «Он удивительный», и он берет на себя больше ответственности, чем другие.
— Группа находится в хороших отношениях, но хорошо и то, что у вас бывают конфликты друг с другом. Грань между дружбой и напряжением довольно тонкая.
Tomoya: Верно. Мы дурачимся, но когда надо сконцентрироваться, мы серьезные…… У меня не бывает таких моментов, но иногда ребята выглядят так, словно они сломаются. Хотя точно не знаю (смеется).
— А? Не знаете? Правда?
Tomoya: Нет, не знаю (смеется).
— Что насчет Таки?
Tomoya: Это уже упоминалось ранее, но он указал мне путь – быть барабанщиком. Он человек, которого я уважаю больше всех. И я считаю, что он великий вокалист.
— Вы, парни, что-нибудь обсуждали в последнее время?
Tomoya: Нет, не обсуждали, но во время просмотра выступления, мы говорим что-то вроде «Может быть, лучше вот так?». Когда Така поет и слегка покачивает головой, я всегда думаю «Должен ли я сделать, как в предыдущей части?». Все потому, что он признает меня и доверяет мне, поэтому мы можем говорить что-то подобное, и я хочу отплатить ему за это.
— Заканчивая это интервью, оглядываясь назад, как вы думаете теперь, какой вы человек?
Tomoya: …….. Думаю, что я счастливый человек. Думаю, что я действительно счастлив, что смог повстречать хороших участников, и жить такой веселой жизнью…… Да, я правда так считаю: Я рад, что играю на барабанах (смеется).
перевод
— Первое, что сделаю – задам самый трудный вопрос: скажите, что за человек «Томоя» для вас?
Tomoya: Я увлеченный человек. Я тот, кто не будет удовлетворен, если что-то начнет и не доведет до конца, и я хочу делать все, поэтому у меня много увлечений..... потому что я считаю, что жить, а потом умереть, не занимаясь чем-то интересным, это проигрыш. Я взял за правило делать все, что люди посчитали интересным (смеется). Я тот тип людей, которые хотят делать то, что редко можно сделать.
— Вы говорите, что делаете то, как вы считаете, что хотите делать. Более того вы не просто что-то делаете, вы разбираетесь в деле как следует, а потом делаете.
Tomoya: Точно. Конечно, бывает и такое, что ты не знаешь правильно ли ты что-то делаешь. Это, как с токийским марафоном: я тот человек, у которого на уме мысли о чем-то новом сразу после окончания забега. Если я хочу что-то сделать, то попробую.
— Каким вы были ребенком, до того, как вам начала нравиться музыка, как сейчас?
Tomoya: Я был очень прилежным. В младшей и средней школах я был достаточно умен (смеется). Но в старших классах после образования группы я совсем перестал учиться. Я был на пятом месте сверху по успеваемости, но скатился до пятого места снизу (смеется). Не знаю, что насчет моего характера, но я много чем занимался: играл в бейсбол, теннис, плавал.
— И не потому, что вас заставляли, но вам самому хотелось все это делать?
Tomoya: Половина из этого – под влиянием старшего брата. И именно поэтому я захотел играть на барабанах. Изначально в средней школе я присоединился к оркестру. Затем начал время от времени играть на перкуссии. Барабанная установка там тоже была, но на ней играли старшеклассники, поэтому у меня не было возможности сыграть.
— Потому что именно здесь место героя.
Tomoya: Да (смеется). Но думая об этом сейчас, практика в средней школе была важна, потому что я практиковался каждый день, даже когда не хотел. Практика помогла утолить мое любопытство, и понемногу я начал играть на барабанах. Мой брат старше меня на три года, и когда он перешел в старшую школу, то создал группу. Под его влиянием я начал слушать группы. Самой пер-вой была Hi-STANDARD. Я всегда слушал музыку, которую слушал брат, и мне начали нравиться группы. Влияние моего брата было огромным.
— Но ваш брат не был барабанщиком?
Tomoya: Он играл на гитаре. Сопоставив это с тем фактом, что я хорошо играл в оркестре, я подумал «Может быть, я буду играть на барабанах». У нас было дешевое жилье, но брат купил мне барабанную установку, и я копировал Hi-STANDARD вместе с ним.
— Получается, что группа сформировалась после того, как вы перешли в старшую школу?
Tomoya: Верно. Потому что в тот момент я решил: «Я точно хочу всегда заниматься музыкой».
— В это же время вы решили жить за счет музыки? Была ли у вас какая-то уверенность или причина на то?
Tomoya: Нет, почему же я так думал… Не знаю, но я был уверен, что «Я точно буду этим заниматься». Игра была единственным, среди всего остального, единственным и неповторимым занятием… Что-то в этом было. Я не знаю, что именно, но я был уверен. Еще со времен старшей школы я решил, что не пойду в университет, а поеду в Токио. Я позвонил своим друзьям из родного города в Хёго, сказал «Давайте сделаем это вместе!», и с этим энтузиазмом мы приехали в Токио (смеется). Это была группа, играющая японский поп и рок, музыка отличная от той, что я играю сейчас. Но было весело.
— Вы имеете в виду, что просто играть на барабанах было весело? Или что группа была веселой?
Tomoya: В основном группа была веселой. Все делали все так решительно. Если бы у нас была нормальная жизнь, мы бы не узнали, какого это, быть в группе, так? Мне действительно нравилось это особое чувство пребывания в группе, и все говорили «Поедем в Токио!», а затем все побросали. Все пошли в обычные университеты, но я сказал, что временно буду учиться в музыкальной школе. Я подумал, что всякое может произойти там, когда познакомлюсь с учителями и другими людьми.
— Вы хотели выступать с той группой в токийских лайв хаусах, и в итоге заключить контракт?
Tomoya: Хотел, и думал, что, если познакомлюсь там с замечательными людьми, то, может быть, поговорю о планах на будущее, или появится такая возможность. Пока я ходил в школу, я занимался группой, и несколько раз в месяц мы выступали…… Но никто не приходил послушать нас, и не все шло гладко (смеется)…… Мы не знали, как сделать так, чтобы людей в зале стало больше. Играть было весело, поэтому какое-то время мы играли, но я подумал, что «Мы не можем так продолжать». И когда я подумал «Что я буду делать?», группа моего школьного учителя выступала с ONE OK ROCK. На тот момент у них не было барабанщика, только сессионный, и мой учитель спросил: «Здесь есть хороший барабанщик?». Так я и познакомился со всеми—
— Это был первый раз, когда вы встретились?
Tomoya: Да. Но у меня не было никакого желания присоединяться к новой группе, так как у меня уже была, с которой я всегда играл, и мы были близки, и было весело. Я думал, что, если мы продолжим в том же духе, то появится шанс на лучшее. Но когда я встретился с ними и послушал, что они говорили, то подумал «Эти ребята любят то, чем занимаются!», и этот энтузиазм передался и мне. Я был в замешательстве. Но когда они сказали «Мы хотим, чтобы ты играл с нами. Мы хотим, чтобы ты присоединился», я наконец-то решил присоединиться к ONE OK ROCK.
— Что было решающим фактором?
Tomoya: Наверное, можно сказать, что та энергия, которую они вкладывали в группу…… «Если я буду играть с этими ребятами, они могут сделать больше». Кажется, это и привлекло меня, и решение было принято на основании этого. Честно говоря, я испытывал внутренние противоречия, я плакал один.
— Мне кажется, что вы присоединились к OOR подготовленным, потому что не могли предать людей, с которыми вы до этого играли. Когда вы по-настоящему присоединились к группе, что вы сначала подумали?
Tomoya: Как я и ожидал (смеется). «Эти ребята любят то, чем занимаются!». Двое из Кансая, и я подружился с ними с самого начала. На первых порах я был сессионным барабанщиком, но было очень интересно, и я помню, у меня были мысли стать постоянным участником группы. Я всегда был в восторге, думал «Это та группа, которую я ищу». Было очень весело делать все решительно с этими парнями. Самым важным было то, что в такой атмосфере я мог сразу приспособиться в группе. Без этого, какими крутыми не были бы песни, у меня возникла бы мысль «Эта группа не для меня».
— Ранее мы брали интервью у Рёты, и он сказал, что вы, как старший брат, друг, с которым он может проводить время, единственный человек, кому он может доверять, как ритм-секции. Он сказал, что группа стала лучше благодаря вам.
Tomoya: Меня это радует. Все с самого начала относились ко мне довольно хорошо. Кажется, что Рёта мало говорил в группе. Вообще-то я тоже очень застенчивый, и когда мы впервые встретились, то очень нервничал. Но все были дружелюбны с самого начала. Така часто угощал меня (смеется). В день, когда мы впервые встретились, парни были очень любопытными. Они представились «Приятно познакомиться», и сказали «Пойдем, перекусим чего-нибудь». Но на тот момент у меня не было денег. Основная деятельность группы включала такие вещи, как плата за аренду студии и взнос за живые выступления. Получалось, что я был в убытке, ходил в музыкальную школу, при этом подрабатывал, и у меня не было ни времени, ни денег. Поэтому я сказал «Я не голоден. Я просто апельсинового сока попью» (смеется).
— Ничего не поделаешь, раз зашел в магазин (смеется).
Tomoya: Тогда Така спросил «М, угостить тебя?» и «Здесь есть стейк?» (смеется).
— Должно быть, он видел тебя насквозь. Он, кажется, хорош в таких вещах.
Tomoya: Определенно. Я впервые это осознал. Должно быть, это так (смеется). Не знаю, но у меня, наверное, было на лице написано «Этот парень, должно быть, голоден». Меня это сильно беспокоило даже в повседневной жизни. Взглянув на меню, я подумал «Почему токийские рестораны такие дорогие!?». Даже там стейк был самым дорогим блюдом. Така спросил: «Будешь стейк?», и я ответил без колебаний «Если это нормально, тогда буду!». Я наелся до отвала, и сок тоже выпил, а Така за все заплатил. Потом мы пошли в боулинг, как друзья. Даже сейчас я все еще храню таблицу очков с того времени. Если бы всего этого не было в тот день, то не было бы и сегодняшнего меня.
— Кстати, он заплатил за вас и в боулинге?
Tomoya: Думаю, что да. Хотя я не помню, чтобы он это сделал (смеется).
— Это опасно. Если ты беспечен, то обед может закончиться настойчивой просьбой, например, взять кредит или вступить в религиозную секту.
Tomoya: (смеется) Вы правы, я подумаю об этом. Потом мы решили пойти к Таке домой, у него была электронная ударная установка, типа пэда. Дома он сказал «Сыграй», и пока я думал «Так неожиданно», я играл. Казалось, что к тому моменту Така уже принял решение. Потом я был с Та-кой почти каждый день. Он брал меня в разные места и платит за еду—
— Я очень рад, что Вы были с Такой (смеется). Не было бы странным, если бы он сказал: «Что ж, счет за все составляет 3000000 йен! Как ты собираешься расплачиваться?». Но с другой стороны, Така был Такой, и он очень хотел, чтобы Вы присоединились.
Tomoya: Вы правы. Каждый день мы вели серьезные разговоры, и Така рассказал мне о своем видении группы, какой она должна быть, и своих целях. Я отчетливо помню разговор в то время: «С этого момента мы будем больше готовиться, но моя следующая цель – отправиться в тур по клубам Zepp». Он также давал мне послушать много разных песен, и показал тексты песен. Помню, что мы много говорили о тех текстах.
— Не было ли в текстах Таки слишком много мрака и злости, особенно в тех, которые были из прошлого? Испытывали ли Вы сочувствие?
Tomoya: Нет, окружения, в которых мы росли, были разными, вместо того, чтобы думать, что мы похожи, я подумал: «Он думает и о таких вещах». Я все больше понимал Таку. В текстах его старых песен такие вещи, как злость, которую он открыто выкрикивает. Я не мог так кричать и завидовал тем, кто мог, выпуская наружу чувства через музыку. Поэтому я хотел кричать через барабаны.
— Возможно, это глупый вопрос, но у всех в ONE OK ROCK сильный характер, разве они не были группой парней, которые работали в мире развлечений с самого детства? У вас не было чувства замешательства или сомнения, насчет того, чтобы присоединиться к ним?
Tomoya: Не было. Я и потом не знал. Я вообще не представлял, что Тору и Рёта работали в индустрии развлечений, а когда позже узнал об этом, то подумал «О, правда?». Я не был в курсе дела.
— Тогда стэйк и боулинг были оплачены, чтобы вы точно могли присоединиться к группе.
Tomoya: Тот факт, что мое впечатление было таковым с самого начала – велик. На тот момент, кроме мысли «С этими парнями весело проводить время», я всерьез не думал об этом. Поэтому все выглядело как мечта. Хотя я думал «Интересно, а что если я тогда сделал неправильный вы-бор», поскольку все было сделано на одном энтузиазме, я рад, что приехал в Токио. Я действительно думаю, что все шло хорошо. Можно даже сказать, что это была судьба. Думаю, что да, потому что все сложилось так, как есть на данный момент.
— Что касается техники, мне кажется, что с самого начала вы были лучшим в группе. Когда я увидел живое выступление группы, то подумал «У них удивительный барабанщик», а когда снимал, и услышал репетицию, то подумал «Их основной звук потрясающий». Я почувствовал силу и особенность барабанщика, а что думали вы?
Tomoya: Я ничего подобного не чувствовал совсем. Можете сказать, что это мой комплекс, как барабанщика, но у меня была мысль «Я плох в том, плох в этом…». Иногда я смотрю на то, как люди играют на барабанах, и расстраиваюсь. И даже Така как-то сказал мне «Веди инструмент». Но на данный момент, я так уже не думаю… Мне кажется, что части моего стиля игры, которые сформировались после встречи с Такой, также примечательны. Конечно, Така много слушает мою игру, и отношения между барабанами и голосом также важны, как отношения между барабанами и басом. Я тоже много слушаю песни Таки, но он все осознает, когда слушает, поэтому замечает места полные энергии, и даже маленькие части, которые я не могу видеть объективно. Таким об-разом, я думаю, что он повлиял на меня больше всего, возможно, что даже больше, чем какой-нибудь другой великий барабанщик. Поэтому я смог достичь прогресса. Я никогда не осознавал, что я хорош.
— Мне кажется, что у вашего стиля игры есть что-то от американского рока, или по-другому, громадность и мощность звука. Из того, что я уже слышал, вы сказали, что ваши-ми первыми влияниями были j-pop и j-rock, а потом Hi-STANDARD, так? Получается, что влияние Таки тоже было большим?
Tomoya: Оно было неимоверно огромным. Сам мой стиль игры приблизился к группе. В самом начале форма, сила звука от игры, игровая зона, все было совершенно другим. Основные части, по существу, которые я практиковал, уже были, но детализация и продолжительность, как мне кажется, сильно изменились после того, как я присоединился к группе. И даже сейчас, есть что-то такое «я в группе», и у меня мысли вроде «Если сделаю хотя бы шаг из группы, что будет со мной?» (смеется). Группа – единственное место, где я могу показать себя на 100%, и если я уйду, то не буду знать, что делать.
— Славно. Здорово, что вы можете сказать такие вещи.
Tomoya: Я хочу всегда играть на барабанах позади ребят. Играть, где Така поет и может петь со 100% хорошим чувством. Это мои идеальные барабаны.
— Мы слышали истории Таки и Рёты, но после ухода Алекса, как он это сделал, в группе осталось четыре человека, и теперь это то, что связывает вас вместе. Расскажите, пожалуйста, что вы подумали и почувствовали, после того, как вас стало четверо.
Tomoya: До того момента было пять человек, и, каким-то образом, я осознавал, что на моих плечах была 1/5 от всей ноши. Оставшись вчетвером, нам остались только наши собственные роли и личное чувство ответственности. Я начал много думать о том «Что я должен делать, будучи барабанщиком группы?». Тогда я начал использовать двойную педаль для бас-бочки. Рёта пользовался пятиструнным басом, и мы пробовали разные вещи: можем ли мы сделать что-нибудь с партиями ритм секции, есть ли возможность расширить кругозор группы? Было много подобных вопросов, после того, как нас стало четверо.
— Таким образом, вы сделали очевидным, что вы лично должны делать?Tomoya: Да, верно.
— Мне кажется, что, возможно, в то самое время вы уверенно добились результатов, и в них вы осознали ваш прогресс и рост. Что вы думаете?
Tomoya: Конечно, уже сам факт того, что во время нашего первого возвращения в тур фанаты ждали нас, сделал меня счастливым, и кажется, именно поэтому я больше готовился. Я знаю, что в этом я всегда развиваюсь. Но не то, чтобы моя основа идеальна на 100%, хотя я играю уже давно. Во время записей, конечно, бывают времена, когда я думаю «Эта часть получилась вот так, хм», и сожалею об этом. На живых выступлениях ты либо пан, либо пропал, и хотя они всегда приносят радость, у них есть и недостатки. Хотя с другой стороны, каждый раз, когда мы можем сделать все идеально, это не весело, и если мы не следуем по намеченному пути, и делаем больше, то становится скучно.
— К тому же, вы сказали, что вы такой человек, который тщательно продумывает, что он хочет сделать.
Tomoya: Я просто ненавижу проигрывать (смеется). Это связано с моим профессионализмом, но я хочу делать все до конца, потому что я ненавижу проигрывать. Например, если я что-то начал, я точно хочу победить парня, который хорош в каком-то жанре. Я, безусловно, не хочу проиграть, и если проиграю, что очень расстраивает, то хандрю.
— Хахаха. Вы не умеете проигрывать, не так ли?
Tomoya: (Смеется). В любом случае, теперь я не хочу проигрывать. Я смог по-настоящему смотреть на людей, про которых думал «Это замечательный человек!», с уважением в глазах. Раньше, если эти люди превосходили меня в игре, то вместо того, чтобы подумать «Это потрясающе», я бы очень расстроился—
— Потому что вы не выглядели согласно каким-то стандартам барабанщиков, но согласно своим стандартам, верно?
Tomoya: Да. Мысль «Я плох», наверное, была действительно негативным моментом. Но сейчас, если игра кажется мне отличной, я думаю «Мне следует больше наблюдать за этим человеком и учиться». Такой образ мышления стал заметным. Я могу смотреть на них с уважением.
— Как вы считаете, почему у вас были такие мысли?
Tomoya: Наверное, потому что у меня появилось больше уверенности в своем стиле игры, по сравнению с прошлым. Мне кажется, что раз я не был уверен, то смотрел на других и думал «Я плох, да?». Но в какой-то степени сейчас во мне формируются вещи, которые постепенно накапливались внутри. Может быть, я привыкаю к положительным моментам понимания и расширения кругозора.
— Возможно, потому, что с вами случаются подобные вещи, ваша игра создает такой динамичный звук.
Tomoya: …… Интересно. Но когда я играю на барабанах, то чувствую, что могу больше раскрыть себя. Я могу стать честным. Думаю, что именно поэтому я по-прежнему хочу продолжать играть с теми, кого я уважаю.
— Это ваша самая большая мечта?
Tomoya: Да. Всегда вместе, отрываться – не просто веселиться, так как, мне кажется, что обычные люди не смогут разделить те же самые сильные эмоции в турах. Думаю, что я был бы очень счастлив, если бы мог так сделать. Лично мое мнение: желание продолжать играть с этими участниками – самое лучшее.
— На мой взгляд, вы, как группа, уже находитесь на нужном уровне для того, чтобы выйти в мир. Даже по продажам, даже в вашем собственном понимании. Когда группа выйдет в свет, думаю, что ваша игра на барабанах станет вашим оружием.
Tomoya: Спасибо!!!
— Я немного давлю на вас (смеется). Все же интуитивные вещи велики в музыке, и, так или иначе, они приклеиваются к коже людей и, неожиданно, выражаются в эхе одного звука. Я считаю, что ваша игра может посостязаться в этом, и мне кажется, что это очень важно.
Tomoya: Верно, я должен больше готовиться…… Это оказывает на меня большое давление (смеется). Но в действительности я не думаю, что дело в том, чтобы быть хорошим или что-то еще в этом роде. Конечно, технические моменты важны, но я думаю, что трогать сердца людей, эмоциональный выстрел за выстрелом, тоже важно… В этом и есть смысл. Барабаны очень эмоциональный инструмент.
— Да, это довольно честный инструмент для людей.
Tomoya: Еще я знаю, что буду больше готовиться.
— Думаю, что с вами все будет хорошо, если вы продолжите в таком духе. Что ж, и наконец, хотелось бы, чтобы вы прокомментировали других участников. Сперва Рёта – что он за человек? Я слышал, что вы почти что братьями стали. Даже в обычной жизни.
Tomoya: Из всех участников время проведенное с Рётой самое длинное (смеется). Я рассказываю ему о своих увлечениях, и что мне нравится, а Рёта рассказывает о том, что ему нравится. В обычной жизни и на работе он и, правда, как брат. Он понимает меня, я веду себя свободно, когда я с ним. Но он также старается, и становится мотивацией для меня. Мы вместе написали несколько песен, и когда мы идем в студию, и во время живых выступлений, мы понимаем друг друга. Странно, когда я это говорю, но мне кажется, что мы хорошая ритм-секция (смеется). Я всегда говорю, что мы станем самой сильной ритм-секцией, поэтому я буду стремиться к этому и делать все возможное.
— Тору?
Tomoya: Он выглядит изумленным, но он больше всех присматривает за группой, у него есть сила вести всех за собой. Особенно после того, как Алекс ушел, Тору не сдавался. В то время я думал «Он удивительный», и он берет на себя больше ответственности, чем другие.
— Группа находится в хороших отношениях, но хорошо и то, что у вас бывают конфликты друг с другом. Грань между дружбой и напряжением довольно тонкая.
Tomoya: Верно. Мы дурачимся, но когда надо сконцентрироваться, мы серьезные…… У меня не бывает таких моментов, но иногда ребята выглядят так, словно они сломаются. Хотя точно не знаю (смеется).
— А? Не знаете? Правда?
Tomoya: Нет, не знаю (смеется).
— Что насчет Таки?
Tomoya: Это уже упоминалось ранее, но он указал мне путь – быть барабанщиком. Он человек, которого я уважаю больше всех. И я считаю, что он великий вокалист.
— Вы, парни, что-нибудь обсуждали в последнее время?
Tomoya: Нет, не обсуждали, но во время просмотра выступления, мы говорим что-то вроде «Может быть, лучше вот так?». Когда Така поет и слегка покачивает головой, я всегда думаю «Должен ли я сделать, как в предыдущей части?». Все потому, что он признает меня и доверяет мне, поэтому мы можем говорить что-то подобное, и я хочу отплатить ему за это.
— Заканчивая это интервью, оглядываясь назад, как вы думаете теперь, какой вы человек?
Tomoya: …….. Думаю, что я счастливый человек. Думаю, что я действительно счастлив, что смог повстречать хороших участников, и жить такой веселой жизнью…… Да, я правда так считаю: Я рад, что играю на барабанах (смеется).
@музыка: One Ok Rock - the same as
@настроение: не пойму @..@
-
-
14.09.2013 в 01:51Люблю oor ^ ^
-
-
14.09.2013 в 09:11